Мне слишком много осени,
И мало сигарет.
В стакане скучает
Чай.
Я стою на балконе
Полураздет.
Не брошусь в пролет,
Так и знай.
Я бы другу
Хотел сейчас
Позвонить.
Выйти напиться
В бар.
На небритое горло –
Крепкая нить.
Красных волос пожар.
Я б толкнул
Ему речь
Слезливую жуть.
И черт с ним,
Что стал нелюдим.
Но место забили –
Уже второй месяц
Ты спишь
На его груди.
Разбила, разрушила.
Звоном и треском.
Изьедено сердце молью
Иди же скорей,
Займись же с ним сексом,
Вспоминая занятья любовью.

Серой тряпкой
Ноябрь занавесил
Мне окна.
Бурой мглою
Портвейн заплывает
В мой разум.
Я хотел бы уж
Лучше навеки
Оглохнуть,
Чем дрожа
С перепоя,
Собирать
По квадратикам мысли
В логический
Паззл.
Под дверьми
По ночам
Скребутся
Дворовые кошки
Не спасает от воя
Койотов в груди
Толстый свитер.
Им для
Счастья пушистого
Нужно
Тепла с молоком
Немножко.
Мне для
Счастья небритого
Нужно всего лишь
Пол-литра.
Свесил руки в
Бессильной злобе,
Самый верный адепт
Старца Дарвина.
Дядя бармен,
Налей мне
Текилы!
Чтоб я в луже забыться мог
Намертво.

Пей с другими мужчинами,
Будь с ними страстно-жестока.
В ритме пошлой цыганщины,
С липкой печатью порока.

Дели свои ночи бессонные,
Ни с кем не дели свои ужины.
В чьей-то белой эссенции-
След на твоем черном кружеве.

Коленки острые в ссадинах,
Драма – заломаны пальцы.
Пока я горю чем-то матерным
С кислым ебалом страдальца.

Высоко поднята голова –
Глаза пьяно ищут ответ.
Можно ли слышать любви слова,
Различая лишь звон монет?

Мои нервы – провода оголённые.
Спасибо тебе за бессонные ночи.
Знаешь, сколько раз я хотел все бросить?
Выжечь,
Вытравить,
Позабыть,
Разлюбить.
Да не вышло.
Третий год уже, впрочем.
Мужчины не плачут. Да что уж там!
Вино креплённое.
До утра три сигареты.
Я самовольно тебя своей
Лиличкой сделал,
Судьбу повторяя
Одного поэта.
Сколько женщин в этом мире?
Сколько из них моралью не скованны?
Картины, картины, картины
Перед глазами –
Полуголая Ты с кем-то там
В N-ном городе.
В дешевом гостинничном номере.
Что мне осталось?
Пара платьев твоих,
Да воспоминания, да стихи “добрым людям”
Увлеченно писал я Мадонны лик
С морды обычной шлюхи.
Сколько раз порывался бежать?
Пять? Десять? Или же восемь?
Уходи.
Убирайся.
Хоть в чужую кровать.
Я тебя променял
На любовницу новую –
Осень.

Любовь, или чувство собственности?
Гордое одиночество, или разлука?
Жаль, хорошо, ты не знаешь,
Как оно – себя чувствовать
Надоевшей затасканной куклой.
О, ты не знаешь, как это,
Умирая от сердечного стука
Начинать звонок нежным шепотом “Милая…” ,
А кончать его криками “Сука!”
И я вот не знаю, о чем беспокоиться-
Что на улице ночь,
А в пачке уже ни одной сигареты,
Или о том, что телефон твой
Вторые сутки отключен,
А я даже не знаю,
С кем ты и где ты.
И что делать – рыдать, или радоваться –
Ни то, не другое на меня не похоже.
А я, как дурак, терплю неделями,
Лишь бы увидеть мельком
Любимую
Мерзкую
Рожу.
Мои нервы- струнами,
Твои дни – обрывками
Минуты спрятались в сутки.
Я, трясясь от злобной любви своей, думаю:
“Возвращайся скорее домой,
моя грязная
милая
сука…”